Снимок иллюстративный.Фото: Raul Mee
Бывший могильщик компании приоткрывает двери в темный бизнес, где его партнерами и клиентами были одновременно и уголовники, и солидные юридические фирмы.
«Деньги текли рекой», – вспоминает Вильяр (имя изменено). В этой истории он с беспрецедентной подробностью описывает работу могильщиков фирм.
«Когда ко мне приходил клиент, я не приступал к работе, пока не узнавал, как он ко мне попал. В этом бизнесе важен риск-менеджмент. Я не занимался никакой рекламой, не отправлял рекламных писем, клиенты приходили только через знакомых. Были и люди, которых я не мог идентифицировать, и в клиенты я их не брал. Возникало подозрение, что кто-то пытается закинуть крючок. Подсовывают фирму и смотрят, что с ней сделают. Например, пресса. Кто-то, кто заинтересован в этом разобраться и в чем-то меня обвинить.
Причины не интересовали
Почему человек захотел отказаться от фирмы, мне было не важно. Большинство из них были проблемными, но были и такие, владельцы которых просто устали быть предпринимателями. Сначала мы выясняли, какие обязательства есть у компании, какие у нее активы и что еще нужно сделать, прежде чем ее можно будет передать мне. Имущества, как правило, не было или было очень мало.
Банковские обязательства были для меня важнее налоговых долгов. Неважно, кто был в фирме до или после, банки добавляют отметку: «Мы смотрим на них с подозрением». Я вообще не брал фирмы с банковскими долгами, но и это меня не спасло. Те немногие фирмы, у которых все-таки были банковские долги, разрушили мои отношения с банками. Банки не хотели лично мне оказывать какие-то услуги, давать кредиты или продавать какие-то более сложные продукты, хотя я не был связан с фирмой, когда возник долг.
Сохранить имущество
Помогал я выводить и активы из фирм. От начала и до конца. Вывозить имущество клиент должен был сам, я мог дать совет, как это сделать. Мы смотрели, как можно вывезти имущество с наименьшим риском. Я спрашивал, а тебе фирма тоже должна денег? Заказчик отвечал, что да. Хорошо, давай заключим сделку, рассчитаемся с твоими требованиями к фирме. Но если есть вероятность, что компания обанкротится, то лучше этого не делать. Я советовал найти человека, которому доверяешь, у которого не твоя фамилии, которого нельзя напрямую связать с тобой, и продать ему. Наконец, ко мне обратилась компания без активов.
У фирм было, например, ресторанное оборудование, автомобили. Недвижимости не было. Это оборудование могло оказаться ценным для владельца, который хотел оставить старое юридическое тело и продолжить работу. Были и требования к третьим лицам, выданным кредитам. Конечно, могут быть и остатки денежных средств, существующие только на бумаге. Иногда деньги были на банковском счете. Мы искали основания, на которых можно было бы выплатить эту сумму. Принцип заключался в том, что сделка должна быть совершена таким образом, чтобы имелось хотя бы видимое экономическое обоснование. Вывод активов в то время не был рискованным, поскольку в большинстве случаев дело не доходило до банкротства. Для этого уже должен быть принципиальный частный кредитор – государство в такое деньги не вкладывает. Должен быть кто-то, кто лично разозлен и готов потратить деньги.
Если запрашивали документы, иногда бывший член правления оформлял их постфактум. Я всегда позволяю сделать это клиенту. Я избегал делать это сам, это было бы подделкой. Преступлением.
В общем, до меня доходили пустые фирмы. В какие-то месяцы у меня было много работы, в какие-то — несколько поменьше. Владельцами были в основном мелкие предприниматели. Например, строительные компании, долги которых выросли слишком сильно. Пени – штрафы. Может быть, даже и можно было бы выкарабкаться, но легче отдать юридическое тело. Вкладываешь деньги в новую компанию, ведешь дальше с ней бизнес.
Были и известные люди, их было меньше 10 процентов. Они приходили через адвокатов, которые не хотели запятнать свое имя. Большие, топовые офисы.
Фото: Andras Kralla
Что противозаконного в том, что делает тот, кто берет на себя фирму? Насколько ухудшится способность кредиторов компании реализовать свои требования и вернуть свои деньги, если одно лицо будет заменено другим? Почему от меня сложнее добиться возврата денег, чем от предыдущего владельца? Должник тот же. Мне это непонятно.
Некоторые приходили и говорили, что это некрасивая история, на фирме долг, ты ее взял, а я не могу его получить. Я спрашиваю, вы соглашались работать со мной, вы мне дали кредит? Я никому не говорил, что заплачу завтра. В ответ молчали. Я думал и о том, что если придет налоговый, что он будет делать? Требовали оплату, закрывали счета, звонили, в более сложных случаях требовали документы, но и все. Если денег нет, значит, денег нет. Сейчас они, возможно, оказывают больше давления.
«Не боялся ли я попасться?»
Иногда я говорил владельцу фирмы: посмотри, у тебя здесь есть работники, очень простые люди. Им ты должен заплатить. Если ты должен поставщикам, это не мое дело, но работников ты обижать не должен. Клиент, конечно, передавал им зарплату наличными, но налог не платил. Почему для меня было важно платить работникам? Для каждого из нас где-то есть предел.
Однако в мои обязанности не входит учить клиента жить. Клиентов можно разделить на двое: есть те, у кого проблемы, и те, кто принципиально не хочет платить – жадные. Они хотят оставить все деньги себе. Не хотят платить государству и кредиторам, хотя деньги у них есть. К счастью, жадных было очень мало — тех, кого я не мог уважать по-человечески. Но работу мы делали.
Я всегда просил бухгалтерские документы. Обычно с ними все было плохо. Когда у предпринимателя проблемы, у него просто нет денег, чтобы заплатить бухгалтеру. Они пытались отпираться и не хотели их показывать. Однако я никогда не утверждал, что получил документы, если я их не получал.
В большинстве случаев мы договаривались с клиентом, что бухгалтерия будет находиться у него и если она понадобится, я приду и попрошу. Один из таких случаев оказался для меня роковым. Я запросил документы, но не получил их. И я не смог доказать полиции, что просил их.
Меня наказали за неисполнение бухгалтерской обязанности – за захват компаний-должников наказать никого нельзя. Мне запретили работать в фирмах.
Через несколько лет запрет был снят. Сейчас я прохожу очень чистую процедуру ликвидации, долгов у этих фирм нет.
Слишком много фирм
На самом деле, ощущение, что пора перестать хоронить компании, возникло у меня за полгода до того, как появились проблемы. Интуиция. Число фирм на мое имя росло, и это делало меня более осторожным.
Кстати, хоронить компании – это очень правильное выражение для того, что я делал. Ликвидация – это другое. Я просто садился во главе компании и всё. С клиентами у меня были устные договоренности. Никаких дополнительных действий я не предпринимал. 2000 евро за фирму – уже было хорошо. Передача денег проходила гладко, никто не хочет оставлять следов.
Я получал деньги, а потом просто ждал, пока компания исчезнет из-за непредставления годового отчета. Я редко общался с кредиторами. Клиенты все спрашивали, не понесут ли они ответственности. Я всегда говорил, что ответственность за то, что ты делал, пока был в правлении, на меня ты возложить не можешь. Ты был там, ты это сделал, ты несешь ответственность.
К ответственности можно привлечь через процедуру банкротства. Но требовать никто не приходил, хотя можно было бы. Это ли делает могильщиков фирм успешными? Определенно. Кредиторы должны принять меры, подать иск или заявление о банкротстве, использовать инкассо-фирму или угрожать силой. Часто считают, что кредиторы не хотят тратить больше денег и, если фирма уже находится в руках могильщика, то с нее уже ничего нельзя получить. Это заблуждение.
Кредиторы должны мыслить рационально. Необходимо подать иск и суд присудить долг. Но нельзя останавливаться на достигнутом. Дело должно перейти к исполнителю и при необходимости надо подать заявление о банкротстве. Администратор должен взять за локоток как новых, так и старых членов правления и задать вопросы: предоставьте документы и показания. Если бывший член правления знает, что после отказа от фирмы ему все равно придется идти в суд, это уменьшит количество похороненных компаний. Он спросил бы себя: «Почему я плачу деньги, чтобы похоронить компанию, если мне все равно придется пройти весь процесс?»
Бывали случаи, когда ко мне позже приходили и бывшие кредиторы, но уже со своей фирмой. Эмоции в такой ситуации откладываются.
Нотариус – не помеха
Я всегда пользовался услугами одного и того же нотариуса. Тогда к долгам компаний не относились так пристально, как сейчас. Нотариус не задавал вопросов. Сейчас нотариус, вероятно, спросит, особенно в случае налоговой задолженности. По крайней мере, я так слышал. Сейчас нотариусы более осторожны.
Если нотариус не заключает сделку, есть два решения. Можно зарегистрировать паи общества с ограниченной ответственностью в качестве ценных бумаг и перекупить компанию с их помощью. Кроме того, если уставный капитал компании составляет не менее 10 000 евро и он полностью оплачен, нотариальное заверение договора купли-продажи паев можно не осуществлять и договор можно заключить в простой письменной форме. Таким образом, партнеры могут заключить договор просто между собой и он будет иметь полную юридическую силу. При таком простом договоре паи проблемной компании все равно переходят от собственника к подставному лицу. Нотариус ничего не остановит.
Думаю, что хоронить компании будут все чаще. Я не вижу обстоятельств, которые могли бы помешать этому.
Фото: Andres Haabu
Лицом к лицу с преступным миром
Помню пару раз, когда мне угрожали. Я встретился с вежливым спортивным мужчиной, который говорил по-русски. Он представился, сказал, кого он представляет, и спросил, собираюсь ли я платить. Я ответил, что со мной ничего не согласовано и платить я не буду. Он ответил, что тогда мы решим вопрос по-другому. Однако на каждую силу всегда есть управа. Мне тоже было кому позвонить.
Угрозы исходят от лиц, причастных к насильственным преступлениям. Возможно, мой контакт пообщался с ним на другом уровне. В преступном мире, так сказать – там у меня, конечно, тоже есть связи. Может быть, мой знакомый позвонил ему и сказал: «Смотри, это мой друг этим занимается, держись от него подальше». Однако я никогда не платил за крышу. Я просто помогал этим людям, выполняя работу бесплатно – знал, что когда-нибудь мне может пригодиться их помощь.
Это и была моя работа, целый период в моей жизни. Похороны компаний стали аморальными, когда общество начало считать их аморальными. Я много лет этим занимался, и на это не обращали внимания. Если бы важный для меня человек захотел сегодня взяться за эту работу, я бы отсоветовал. 20 лет назад это было нормально, но время изменило контекст.
Я путешествовал и покупал хорошие машины
Я прекрасно зарабатывал. Деньги текли рекой, но я был бы богаче, если бы относился к пришедшим деньгам по-другому. Я не помню, какие были суммы, но расходы могли быть меньше, например, я путешествовал более роскошно, чем следовало бы. На данный момент я трачу на другие вещи, потому что отношение человека меняется с возрастом. Мне нравятся концерты, бег и книги. А тогда я покупал хорошие машины – немецких производителей. Свою первую инвестицию я сделал всего за несколько лет до того, как прекратил заниматься этим делом.
Государство и журналисты сделали ситуацию лучше. Негативная репутация побуждает некоторых предпринимателей выбирать другой путь. Если бы я знал то, что знаю сегодня, я бы не взялся за эту работу снова. Это не противоречит моей морали, но общественное мнение считает это неправильным. Я бы делал то, что не приносит проблем. Я хочу заниматься бизнесом, который не находится под негативным вниманием. Мне не стыдно, но мне хотелось бы жить так, чтобы общество это одобряло.
Банк по-прежнему не выдает мне дебетовую карту. Меня это никоим образом не останавливает, но у меня просто нет хороших отношений с влиятельным учреждением… Мне хотелось бы, чтобы были. Тень преследует меня. В некоторых проектах мое имя пока не видно — возможно, еще слишком рано.
Я не стал менять свое имя. Это имя моих предков, и если я его запятнал, мой долг очистить его. Я не убегаю от этого.
Причина всегда найдется
Большинство могильщиков фирм действуют в одиночку. Чтобы убрать их с рынка, придется найти причину, хотя она обязательно найдется. Дополнительным наказанием может стать запрет на предпринимательство, что лучше, чем запрет на ведение бизнеса. Запрет на предпринимательство – уголовное наказание, отметка останется и в дальнейшем, хотя бы в уголовном регистре. Запрет на ведение бизнеса – это препятствие, там такой отметки не остается. Использование танкистов во время запрета на предпринимательство означало бы продолжение деятельности, за которую человек уже однажды был наказан. Такое нарушение, скорее всего, повлекло бы за собой лишение свободы.
Человек должен чувствовать угрозу или эффект личного наказания. Покупка услуги могильщика фирмы должна вызывать гораздо большее недовольство. Наказание должно быть в несколько раз сильнее, потому что когда исчезает спрос, исчезает и предложение.
Раулю Пинту запретили заниматься предпринимательством. Признаков того, что за него взялись более серьезно, например, из-за ошибки в бухгалтерском учете, нет. У меня были доведены до банкротства всего несколько фирм, но за меня все равно взялись. Остальных могильщиков давно прижали к ногтю, а Пинта долго не трогали. Не только мне, но и другим бросается в глаза, что кое-кто активно пиарится. Постоянно. И с ним ничего особенного не случается, хотя это случилось с другими.
Запрет на бизнес – это препятствие. Настоящим наказанием был бы запрет на предпринимательство. Пинт не наказан. Запрет на бизнес может повлиять на одиночек, но не тех, у кого есть структура. У Пинта есть люди, выполняющие эту работу, и он прямо говорит, что его это не колышет.
Издевается.
Безнаказанность и неуважение».