Политический обозреватель ДВ Эльконд Либман.Фото: Liis Treimann
Правительство не сумело или не нашло нужным выдавить из себя даже нелепые слова, дабы хотя бы сделать вид, что хочет как-то подбодрить учителей. Впрочем, премьер-министр нашла другие слова, за которые потом вынуждена была извиниться, пишет политический обозреватель ДВ Эльконд Либман.
В результате председатель Союза работников образования Реэмо Вольтри объявил во вторник на пресс-конференции по итогам заседания совета союза, что забастовка начнется 22 января. Когда она завершится, профсоюзный лидер не уточнил, указав на ее «бессрочность», а также на то, что она может быть возобновлена, например, весной. То есть забастовщики, по крайней мере пока, настроены решительно.
Итак, забастовка учителей, о которой говорили уже давно и даже проводили быстротечную «предварительную стачку», стала практически неизбежной после того, как государственный примиритель подписал протокол о разногласиях, означающий, что сторонам не удалось прийти к компромиссу. Единственный способ предотвратить забастовку сейчас состоит в том, чтобы правительство выполнило требования учителей – либо те, что были ими выдвинуты, либо те, на которые они согласятся. Иной возможности уже нет.
Каковы же требования? Как это бывает чаще всего в таких случаях, они сводятся к зарплате, которая, по мнению «взбунтовавшихся» учителей, не соответствует прилагаемым ими усилиям.
Собственно говоря, их требования ведь не выходят за рамки тех благ, которые правящая коалиция обещала, когда формировалась и сочиняла коалиционный договор. Конечно, то, что учителя восприняли коалиционный договор как «руководство к действию», а не как «сочинение на вольную тему», каковым он всегда по сути своей являлся, это их проблема, вытекающая из невыученных уроков. Но, с другой-то стороны, ведь имеют право!
Правительство обещало повышать зарплату учителям таким образом, чтобы довести ее к 2027 году до 120% от средней зарплаты по стране. То, что оно предложило учителям в действительности – повышение в следующем году на 1,7% – было воспринято как плохая шутка. Министр образования Кристина Каллас заявила, что министерство изыскало 8 млн евро из своего бюджета, что позволит повысить зарплату на 3,1%.
Но, во-первых, это все равно намного меньше того, чем требуют учителя и что было правительством обещано. Во-вторых, эти восемь миллионов пока не включены отдельной строкой в госбюджет, то есть их там попросту нет, и несмотря на заверения правительства о том, что учителя эти деньги получат, те, не без оснований, в правительственные заверения не слишком верят. И, в-третьих, педагоги недоумевают: одно единственное министерство сумело найти восемь миллионов евро, а во всем госбюджете никак не найти десяти миллионов!
Ну, ладно, времена нынче тяжелые, денег нет. Да и учителя – вовсе не самая обездоленная часть населения. Все так. Но в частном секторе своя ситуация, которая диктуется исключительно состоянием рынка. А у бюджетников рынок диктуется способностью государства соответствовать его запросам. И тут ситуация сложилась таким образом, что школьные и детсадовские педагоги оказались (вместе с так называемыми «работниками культуры») как раз в числе обездоленных. Ведь, в конце концов, бастовали же и медсестры, хоть и не столь масштабно. Но их все же заметно меньше, чем учителей.
Нехватку денег на многое, что даже было обещано, сегодня принято объяснять российской агрессией против Украины, которая вынуждает существенно наращивать расходы на оборону и безопасность. С этим трудно спорить.
Вот только разве вкладывание средств в образование не есть инвестирование в том числе и в безопасность? Это инвестирование включает и рост зарплаты учителей. У нас ведь форменная беда: если, например, автомобильный парк молодеет и растет, то учительский корпус стареет и сокращается. Пожилые уходят из школы на покой, молодая поросль очень редкая, потому что выпускники вузов могут найти себе заметно более высоко оплачиваемую и менее хлопотную работу, чем тянуть учительскую лямку.
Падение показателей PISA, к счастью, пока не слишком значительное, но, тем не менее, вызывающее тревогу, отчасти вызвано вот этими вот процессами, а отчасти, безусловно, его следует записать на счет переживающей коренную ломку русской школы. Здесь не место и не время выказывать сомнения в оправданности и жизненной необходимости именно такой реформы, решение, в конце концов, принято, и реформа пошла. Однако она стоит немалых денег, и их правительство отыщет, поскольку явно не хочет поступаться сроками практической реализации языкового перехода из принципиальных политических соображений.
Такая вот сказка про белого бычка рисуется. Впрочем, оппозиционная и самая популярная сейчас партия «Отечество» в этом вопросе, пожалуй, еще радикальнее будет. Особенно, если судить по высказываниям бывшего министра образования Тыниса Лукаса, который наверняка готовится к возвращению в родные пенаты.
Беда в том, что тотальную нехватку средств стимулирует само правительство, ведомое реформистами, не желающими знать ничего, кроме сбалансированного госбюджета и сокращения расходов, включая государственные инфраструктурные инвестиции, дающие рабочие места и стимулирующие экономику, и не ведающими никаких иных средств пополнения бюджета, помимо фискальных.